Я знаю, что значит полюбить себя. Это значит проснуться утром и больше не думать о том, что в мире есть кто-то удачливее, красивее, умнее, мудрее, лучше. 

 

Это значит смотреть в зеркало и не хотеть покидать свое отражение. Доверять этому отражению. Не важно, с косметикой, или без, не имеет никакого значения и мое настроение.. 

 

Я просто доверяю тому, что светится и пылает в сердце. 

 

Я знаю, что значит полюбить себя. Больше не ждать каких-то мероприятий, встреч, событий, дней рождений, выпускных, выходных… Не ждать любви и внимания к себе! 

 

Позволить себе быть счастливой сегодня, сейчас. Смотреть прямо в глаза прохожим, не опуская глаза на грязный асфальт… Знать, что мир вокруг так же прекрасен, каким был всегда. 

 

Я знаю, что значит полюбить себя. Радоваться каждому успеху близких, далеких, ушедших, забывших, людей. Радоваться тому, что они живут, творят, дышат, достигают, добиваются. 

 

Потому что от их успехa ни чуть не уменьшается этот огонь внутри меня. Я не становлюсь менее прекрасной. Я не становлюсь менее любимой и защищенной. Потому, что я так глубока, что способна вместить в себя и их успех. 

 

Я способна быть частью их радости. Я способна понимать каждой своей клеточкой, что их успех — это успех и радость всего мира, а значит, как и весь этот мир, их успех — часть и меня тоже. 

 

Я знаю, что значит полюбить себя. Больше не жаловаться на жизненные трудности. Полюбить даже эти трудности. С улыбкой и чувством юмора встречать каждое препятствие, понимая, за всем этим стоит возрастающая сила и терпение. 

 

Обожать страну, город, улицу, в которой живу. Обожать вид из окна, обожать прохожих. Пусть даже таких, подавленных. Ведь они так же, как и я, когда-нибудь обязательно узнают, что значит. Любить себя. 

лисою, петляя след, я иду домой.
охотник — он где-то здесь, за моей спиной.
он гладит меня по шерсти — и против, да,
он просто идёт за мной по моим следам.
он знает, где я живу, где моя нора,
он будет там к ночи, останется до утра.
плевать на любое «но», на любое «не».
я буду огнём, и мы оба сгорим в огне —
для этого нас судьба похоже что и свела.
я буду чем он захочет, чтоб я была:
опасностью для других, для него — рекой,
в которой без всхлипа тонет его покой,
мишенью для острых слов и голодных рук,
десятками фейри, замкнувших волшебный круг:
ни шага куда не нужно, пределы — здесь.
он гладит меня против шерсти, и лисья шерсть
без лишнего слова липнет к его рукам.
мы, кажется, созданы вместе трещать по швам.
мы, кажется, созданы вместе лежать на дне:
плевать на любое «но», на любое «не».
плевать на чужие взгляды и зеркала.
я буду кем он захочет чтоб я была.
я буду лисой-дикаркой, лисой ручной,
я буду свечи огарком во тьме ночной,
я буду тропинкой в поле, ведущей вдаль,
мне нужно настолько мало, что даже жаль:
пускай он найдёт меня по моим следам
и скажет про «никому тебя не отдам»,
пускай он капкан поставит, взведёт курок
и ляжет в засаду, не чуя уставших ног.
я выйду ему навстречу под свистом пуль.
стреляй в меня, милый, бери на прицел, целуй.
я — твой голубой цветок, твой святой Грааль,
мне нужно настолько мало, что даже жаль:
лисою, следы петляя, идти домой —
и знать, что за мной шагает охотник мой,
что знает он, где таится моя нора,
что к ночи придёт — и останется до утра,
что я обойду капканы, мину ножи,
что оба уже не сможем спокойно жить,
что пусть он читает всё по моим следам,
но шкура моя не ляжет к его ногам,
распятая жаркой лавой холодных пуль.
стреляй в меня, милый, бери на измор, целуй —
я буду всё той же дикой, как и была.
судьба нас, похоже, для этого и свела:
мы оба друг другу — вызов, и меч, и щит.
ты гладишь меня против шерсти — и мир молчит,
боится спугнуть наступившую тишину.
мы, кажется, созданы вместе идти ко дну.

нас, кажется, друг без друга и вовсе нет: 
лиса — и охотник,
идущий за ней след в след.

Если вам повезет, вы останетесь одни. Совсем одни, когда никого не будет рядом, и придется искать опору на землю и на себя.
Если вам повезет и это будет в правильное время, жизнь ударит по вам, чтобы расколоть, как орех, и достать ядро.
Если вам повезет и будет правильное время, вам будет больно. Так больно, что эта боль почти заставит умереть, а потом поможет переродиться изнутри.
Если вам повезет, вы будете плакать. И эти слезы ничем невозможно будет сдержать. И через них придет освобождение, а потом и настоящая жизнь.
Если вам повезет, вы будете уязвимы при других людях. И никак не сможете это спрятать. И тогда поймете, кто с вами, а кто нет.
Если вам повезет, вы не будете знать ответов на вопросы. И тогда придется что-то изобретать самостоятельно.
Если вам повезет, вы разочаруетесь в людях, идеях, учителях и добрых волшебниках. И пережив это, сможете смотреть на реальный мир.
Если вам повезет и будет правильное время, вам не у кого будет спросить совета. Совсем не у кого. И придется найти внутренний компас.
Если повезет и будет правильное время, вам будет невыносимо настолько, что придется что-то сделать с этим или просто расслабиться и позволить миру что-нибудь с вами сделать.
Если вам повезет, вы потеряете, обманетесь, будете преданы и почти раздавлены. И это «почти» отпечатается на лице морщинами мудрости. И опыт останется с вами на всю жизнь.
Если вам повезет, у вас не останется денег. И придется вступать в реальные отношения с людьми, которым раньше можно было просто заплатить.
Если вам повезет, у вас будет очень много денег. И вы постигнете глубину отчаяния, когда развеется иллюзия, что счастье в них.
Если вам повезет, вас далеко не все будут любить.И нужно будет настроить внутреннюю систему ценностей.А желание всем нравиться отпустит ваше горло.
Если вам повезет, кто-то близкий отвернется от вас. И вы узнаете цену моментам счастья.
Если вам повезет, вы столкнетесь с любимыми лицом к лицу. И будет две правды. Их и ваша. И вы ощутите звенящее пространство между отдельными вселенными, которые едва соприкасаются.
Если вам повезет, вы сможете все это выдержать.И найти способ преобразования себя.Испытаете ту внутреннюю алхимию, которая делает из боли красоту.

Мой ангел-хранитель всегда за моим плечом, он ходит в джинсовке с потёртыми рукавами. Как неумолимо, как жёстко, как горячо он смотрит в меня, а во мне оживает память от этого дня до какого-то из начал, его оставляя — высоким, угрюмым, вечным. Я помню, как больно и весело он молчал, когда я рыдала и пела чуть слышно песни. 

Я снова ребёнок, и шаг мой ещё не смел, но лучше бежать, даже если придётся падать. Крыжовник с кислицей, скорей бы уже поспел, скорее бы небо опять разразилось градом, мне нравится всё, даже дождь и сырой песок, корявая палка и рожицы на заборе. Зачем мне бояться написанных кем-то строк, того, как я выгляжу, или чего я стою? 

Огонь — это мой самый первый предавший друг, наш дом и мой страх загорались цветами боли, сбежавшее пламя касалось упрямо рук, никто не хотел в ту минуту побыть героем, мне в горло настойчиво лез, обжигая, дым, безвыходно — нет ни надежды, ни даже мыслей. Мой ангел-хранитель казался таким большим, смотря на меня долгим взглядом больного лиса, держа меня крепко — живую — в своих руках, в запястьях его напрягались так явно вены, глаза закрывались, я помню, как тух мой страх, как жизнь рикошетила болью по белым стенам. 

Мой ангел-хранитель всегда за моей спиной — большой, неуклюжий, в джинсовке и синих кедах, ему, без сомнения, не повезло со мной: как сильный магнит я к себе привлекаю беды. Однажды хотела закончить весь свой маршрут, поставив последнюю станцию где-то в двадцать, тогда я решила, что если меня и ждут, то только с надеждой безвременно попрощаться. Не то, чтобы он защищал меня каждый раз, не то, чтобы я о подобном его просила, мне было так плохо, когда он меня не спас, но я и сама находила на это силы. 

«Я буду с тобой, не позволю тебе уйти», — он мне говорит раздраженно и чуть упрямо. Я в вялом порыве касаюсь его руки, проходят насквозь… указательный, безымянный… Смотрю на него, а в глазах у него темно, джинсовка слегка велика и сидит свободно. Забытый герой недосмотренного кино на старой кассете, где всё это было модно, он мне улыбается лишь уголками губ, и кажется: всё это было уже когда-то. Мой ангел-хранитель, знакомый, любимый, друг — от нашего прошлого только тире и дата. Я помню промокшие кеды на мостовой, дорогу, холодную спину и звук металла, как он улыбался, смеясь, меня звал с собой, как он был живым, но потом что-то с нами стало. 

В то время, когда у нас было так много встреч, что пахли промёрзлыми ливнями и кострами, я помню, как нежно касалась замёрзших плеч большая джинсовка с потёртыми рукавами.

Чувствуешь, Энн? В отражении за спиною, в холоде кожи, в зловещей игре огня, в сжатых ладонях — здесь нет ничего святого, в каждой секунде не смей забывать меня. Я у тебя навсегда остаюсь под сердцем вечным мучителем, выбравшим свой кошмар. Веришь ли, Энни, любая из квинтэссенций станет ничтожной, когда ты и есть — пожар. В хлипких ступенях смеющийся нервным скрипом, воском горячим струящийся по рукам, я наслаждаюсь дыханьем сожженной липы, я обжигаю тебя и пугаюсь сам. 

Бойся меня, я могу превратить всех в пепел, это несложно, ты знаешь сама, ведь так? 

Спички, бензин, опаляется жаром лето, кожа лохмотьями, гарь, бесконечный страх. 

Знаешь ли, Энни, я соткан из капель крови, я из огня превращаюсь опять в огонь. Кто из нас жертва и кто из нас невиновен? Я обжигаю свечами твою ладонь. Каждую ночь пробираюсь к тебе за плечи, горло сжимаю до хрипа сильней, сильней… Я не посмею физически искалечить, память о прошлом изранит куда больней. 

Помнишь ли, Энни, последнюю нашу встречу? Солнце к закату, венок полевых цветов, я говорил, улыбаясь: «Ничто не вечно», очень серьёзно добавив: «Но не любовь». Кажется, я забываю и сам об этом, в памяти только молитвы и рой огня, красный и жёлтый, безумное море света — в этом туннеле нет выхода для меня. Я задыхался, терялся в дыму пожара, заживо тлел и кричал, ощущал лишь страх, пуля — за счастье — сломала моё дыханье с шёпотом тихим: «Дурак». Я такой дурак. 

Ты просыпаешься — потная и нагая, сбросив с себя одеяло и вся дрожа. Энн, я напротив, я мёртвый, а ты живая, в каждом из нас догорает, трещит пожар. Вот и пришёл твой черёд опасаться спичек, двух отражений, мелькнувших в ночном окне, каждого шороха, тяжести на ключицах, вот твой черёд беспокоиться обо мне. Я тебя мучаю, нежно впиваюсь в тело, пламенем свеч опаляю концы волос, не убиваю, тебя оставляю целой, я ожидаю твоих бесконечных слёз. 

Можно подумать, что я твой младенец, Энни, выросший с кровью, впитавший в себя кошмар, ставший мучителем, жертвой, навечно пленник, Энни, я здесь навсегда, я и есть — пожар. Нас остаётся на целую вечность — двое, и бесконечность разделится: по нулям. В прятках чего-то обычного и простого ты проиграешь опять четырём углам, мир твой привычный не будет казаться новым, хоть он и крутится-вертится по осям. Каждую ночь я в тебе оставляю слово, и потихоньку его забываю сам. 

Мы не герои, Энни, мы не герои. Я до сих пор не знаю твоих причин, но никогда не оставлю тебя в покое, я твой воскреснувший ад, я твой личный джинн.

— ты знаешь, как вылечить других. у тебя есть так много советов, как будто ты прожил шесть жизней. 

у тебя всегда есть ответ или пластырь, или простая пачка жвачки. ты придёшь на вечеринку вместе с другом, чтобы он не чувствовал себя одиноким, хотя ты знаешь, что он покинет тебя, как только начнётся ночь. ты хорош в улыбках, доброте, позволяешь другим положиться на тебя. однажды ты мечтал стать тёплым пледом. однажды ты мечтал стать свечой, и люди бы приходили и вытягивали из тебя жизнь. но проблема постоянного самопожертвования в том, что ты не представляешь, как попросить что-то взамен. линии твоей судьбы связаны с чужими. ты всегда чья-то последняя надежда, последнее убежище. 

но что случается, когда спасать нужно тебя?

Знаешь, есть такие женщины, (встречаются лишь единицы за всю твою жизнь) я бы назвал их редким даром. Их нельзя «выиграть», словно трофей, случайно сорвать джекпотом, или просто принять от судьбы авансом. Можно лишь заслужить. Получить свыше, как благословение. Просто Она для того, кто сможет принять ее, понять и наполнить. И если это не ты, поймешь с самого начала. Умные восхищаются со стороны, улавливая в ней что-то, к чему в будущем будут стремиться, трусы обходят стороной, шакалы остервенело кидаются, пытаясь вгрызаться в кость, которая не по зубам. И если кому-то на ее пути посчастливится подобраться близко, то лишь потому, что она так решила, она что-то в тебе нашла, во что-то поверила на миг, чтобы получить свой урок. Просто тебе в этой жизни повезло стать ей учителем. Она будет чувствовать, теми самыми чувствами, что ее саму под дых и скрутят по рукам и ногам не веревками, не узлами. Изнутри. А потом пустота. И она сотрет свою боль улыбкой, всю грязь смоет добротой теплых глаз, голову не высокомерно гордо поднимет вверх и шаг за шагом пройдет сквозь тебя. А ты? Что ты? Ты с самого начала понимал, что не готов. А ей любить дано. И нужен ей тот, кто ее по запаху распознает, на внутриклеточном уровне почует «моя». И не дай Бог ей, уступив, согласиться на что-то меньшее, несчастными будете оба. Просто у них природой заложена всепоглощающая потребность полностью отдаваться и всецело брать. Равноценно. Ни больше ни меньше. И свой ее вычислит. По той же жажде. По той же агонии в крови. По общему импульсу и единым частотам. И если знаешь, что это не ты, лучше добровольно уйди с дороги. Ибо когда Он придет, он спокойно предъявит права, будучи готовым, если понадобитcя рвать асфальт. И все остальное обратится в прах вместе со всеми, кто смел предложить ей подделку вместо души. Поэтому от таких как она не уходят, слышишь? От них бегут, чуя неладное. Проигрываются. Проигрывают. И не суйся даже. 

а потом будет только любовь. океаны любви.

если хочешь – тони, если хочешь – ныряй и плыви.

если хочешь – рыдай, если хочешь – на помощь зови,

если хочешь – солёные капли губами лови...

а пока только берег пустой и задушенный крик.

корабли не берут тебя на борт, на свой материк

возвращаясь из странствий, загадочным грузом полны.

неизвестно, что ждёт их в объятьях коварной волны.

ты им, впрочем, не нужен – предельно убогий балласт.

что ж, никто не поможет – а значит, никто не предаст.

твой таинственный остров, твой дивный затерянный мир

за последние годы нечасто встречался с людьми.

и не ты ли его укрывал от назойливых глаз?

раз никто не увидит – уж точно никто не предаст.

корабли ускользают, оставив обманчивый след, –

ведь какое им дело до места, которого нет.

невзирая на сотни тобою прочитанных книг,

есть и нечто такое, чего ты пока не постиг:

что костёр бы подал кораблям очевидный сигнал,

и что тот, кто был близок, совсем не всегда предавал,

что ты мог для начала попробовать выстроить плот

или вовсе отправиться с острова вплавь или вброд.

а вода – не враждебна, и ты для неё – не изгой.

шелковистый прибой осторожно потрогай ногой,

в бирюзовую ласку затем по колено зайди

и почувствуй, как плещется нежность. а там, впереди –

впереди будет только любовь. океаны любви.

если хочешь – тони, если хочешь – ныряй и плыви.

впереди будет только любовь. будет много любви.

и поэтому – встань и иди. и живи. и живи.